Стихотворения

Мне должно быть, видимо стыдно, но раньше не слышал. Пришлось пробежать по выложенным в Интернете.
Что подчеркну, так это идеи и находки, практически в каждом стихотворении. Однако, в глаза (естественно, сугубое личное мнение любителя) бросается некая угловатость. Я это называю - отсутствием лекальности. Если грубо,- то вроде мужика в юбке. Естественно, что ее поэзия доступна для нынешнего поколения. Насколько тоньше и сложнее пишет Евтушенко!
О журнале "Юность", где она дебютировала, судя по форуму "фанаток", мне лично, вспоминать не хочется. Похоже, что мы сунулись в журнал одновременно, однако моей фамилии и творчеству там повезло меньше, чему я сейчас несметно рад!
С ужасом жду появления поэтов, посвящающих свое дарование Интернету, сотовым телефонам и компьютерам.
Наугад открываю второй сборник "Земная тайна" поэта-любителя И.И.Ковалева -нашего земляка и предлагаю почитать.

Распустила зеленые волосы,
Плачет ива над быстрым ручьем.
Это плачет серебряным голосом
Песня осени в сердце моем.

А листва, опадая, куражится
На веселых разводах струи,
Листья сносит потоком, и кажется,
Будто годы уносит мои.

Вспоминается юность далекая,
Краткой жизни пустые труды,
Уплывает дорога глубокая,
И смывает водою следы.

Пока fem в топике собственных стихов публикует свои, я там ему не собираюсь мешать своей шелухой и сброшу здесь первую свою пробу в баснях (еще сырое и без правок).

ЛОСЬ И ГРИБНИКИ

В траве, среди полянки, вырос гриб.
Пока он рос, его улитка ела,
круг шляпки оползая то и дело,
чтоб загодя не сгнил и не погиб.
Пока та ползала вдали,
вовнутрь червяк пробрался…
Который день уж пировал и объедался,
и тож на воздух шляпку просверлил.
Его завидев, ругань подняла улитка,-
я-первая, пусть подтвердит весь лес,
кто первым на чужое влез.
Не важно, что распахнута калитка!
Тут, муравей на крик вбежал,
да к трапезе примкнул без лишних слов.
И с большей силой разразился вновь
среди голодных грибников
лесной, немыслимый скандал.
Но, не заметили три рта
лосей, гуляющих в округе.
На шум лосиха подошла
и проглотила не спеша…
и красных грибников с натуги,
и гриб, что прятала трава.
Лишь старый жук, толкнув жучиху в бок,
шепнул на ухо ей - уро-о-к!
На общей трапезе за шумом
не драться нужно, коль ты умный,
а есть и пить,
пока соседский не почуешь локоток!

декабрь 2010

Андрей Дементьев

Ни о чем не жалейте
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам — усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.

Друнина Юлия
Теперь не умирают от любви —

Теперь не умирают от любви —
Насмешливая трезвая эпоха.
Лишь падает гемоглобин в крови,
Лишь без причины человеку плохо.

Теперь не умирают от любви —
Лишь сердце что-то барахлит ночами.
Но "неотложку", мама, не зови,
Врачи пожмут беспомощно плечами:
"Теперь не умирают от любви..."

Александр Блок

НЕЗНАКОМКА
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.

Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
"In vino veritas!"* кричат.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.

Лев Гумилёв

СОН
Застонал от сна дурного
И проснулся тяжко скорбя:
Снилось мне - ты любишь другого
И что он обидел тебя.

Я бежал от моей постели,
Как убийца от плахи своей,
И смотрел, как тускло блестели
Фонари глазами зверей.

Ах, наверно, таким бездомным
Не блуждал ни один человек
В эту ночь по улицам тёмным,
Как по руслам высохших рек.

Вот, стою перед дверью твоею,
Не дано мне иного пути,
Хоть и знаю, что не посмею
Никогда в эту дверь войти.

Он обидел тебя, я знаю,
Хоть и было это лишь сном,
Но я всё-таки умираю
Пред твоим закрытым окном.

Белая церковка, свечи оплывшие
Камень дождями измыт до бела
Здесь похоронены бывшие бывшие,
Кладбище Сен-Женевьев-Де Буа.

Здесь похоронены сны и молитвы,
Слава и доблесть, «Прощай» и «Ура!».
Штабс-капитаны, гардемарины,
седые-полковники и юнкера.

Белая армия, белая стая,
Белое воинство, белая кость.
Белые плиты листвой заметая
Русские буквы, французский погост.

Я прикасаюсь ладонью к истории,
Я прохожу по гражданской войне.
Как же хотелось Вам в первопрестольную
Въехать однажды на белом коне.

Не было славы, не стало и Родины,
Сердца не стало, а память жива.
Ваше сиятельство, их благородие
Вместе на Сен-Женевьев-Де Буа

Рядом лежат они, вдоволь познавши
Муки свои и дороги свои.
Вроде бы русские, вроде бы наши,
Только не наши они, а ничьи.



Я чей-то сглаз и чей-то оберег
Кому награда, а кому расплата
Я чья-то позабытая навек.
Зато незабываемая чья-то.

Я чей-то мимолетный эпизод
На ночь одну. И чья-то бесконечность.
И чей-то отворот я поворот
Ошибочный как всякая беспечность.

Я чьих-то глаз усталых полукружья
И чья-то возвращенная улыбка
И чье-то напускное равнодушье
Жестокое как всякая ошибка.

Я чья-то ледяная мерзлота
И чье-то потепление глобальное
Я чья-то пропасть, чья-то высота
Я - подвиг, я - предательство случайное.

Я чьих-то рук ночная неприличность
И чья-то не проявленная суть
Я чья-то боль. Я чья-то безразличность.
Я чей-то рок. Я чей-то Млечный путь.

Я чья-то даль и чьи-то небеса
И чья-то первая любовь, твоя быть может
Пусть это знание тебе спастись поможет
Ведь я - порушенная вера в чудеса.

Я по-прежнему продолжаю о несостоявшихся, вернее о тех, кто так решил.
Авторские права французов не позволяют мне перегибать палку и далее выставлять стихи Ковалева, моего коллеги и товарища.
Его уговаривали возглавить смоленское сообщество, его уговаривала ГалинА разместить под своими акварелями в Третьяковке стихи, его уговаривал я.
Мы, любители, всегда советуем издательствам публиковать тех, кто на поверхности. Знали бы вы их ответы...
Конечно обидно, когда грабовские, создав на излишек денег свой сайт, заявляют о себе. Гораздо обиднее, когда есть почитатели данного "таланта".

М. Волошин.

В эту ночь я буду лампадой...

В эту ночь я буду лампадой
В нежных твоих руках...
Не разбей, не дыши, не падай
На каменных ступенях.

Неси меня осторожней
Сквозь мрак твоего дворца,-
Станут биться тревожней,
Глуше наши сердца...

В пещере твоих ладоней -
Маленький огонек -
Я буду пылать иконней...
Не ты ли меня зажег?

до 8.07. 1914г.

Любовь ушла,
Изранена двумя.
Ее в объятья
Приняли другие...
И с той минуты
Мучает меня
По оскорбленной гостье
Ностальгия.

Любовью ностальгию
Не зови -
Пора нам стать
Добрее и мудрее.
Сам знаешь,
Что пожарища любви
Не освещают душу
И не греют...

Юлия Друнина

Как мне тебе понравиться?
Стать мрачным и непонятным?
А может быть, вдруг прославиться
Поступком невероятным?

Или вдруг стать мятежным,
Порывистым и упрямым?
А может быть, нежным-нежным
И ласковым самым-самым...

А то вдруг лукаво-мглистым,
Сплетающим ловко сети?
Иль простодушно-чистым,
Доверчивым, словно дети?

Иль стать искушенным в жизни,
Солидным и мудрым очень,
Так, словно бы между прочим
Роняющим афоризмы?

Разгневать тебя мне, что ли,
Поссорясь с тобой всерьез?
Иль рассмешить до колик,
До радостно-глупых слез?

Богатым прийти иль бедным,
С подарками или без?
Словом ли вдруг хвалебным
Поднять тебя до небес?

Что делать? Куда направиться:
К другу или врагу?
Откуда решенье явится?
Как мне тебе понравиться,
Понять уже не могу!

А ты даже будто рада
Терзать меня, как юнца.
Но только любовь не надо
Испытывать без конца.

Запомни мое пророчество:
Когда-нибудь, как во сне,
Страдая от одиночества,
Ты снова придешь ко мне.

И, бросивши спесь красавицы,
Скажешь: - Встречай, чудак!
Я с сердцем не а силах справиться.
Ну, как мне тебе понравится? -
А я улыбнусь: - Никак.

Э.Асадов

Пока мотал на ус полено.
Пока крутил лево руля.
Всепоглощяющее сено
Уже сожрало блин меня.

Как докрутил поленно в бублик.
И отсчитал я пять гвоздей.
Мне дядя вася сунул рублик
А я ему даму червей.

Вези меня ледянка в детство ,
Где мне совсем не больно падать,
Где «Чур» от всех напастей средство,
Где каждая снежинка – радость…

Где папа – молодой и сильный,
Где плакать хочется без мамы,
Где лес и розовый, и синий,
И Дед Мороз такой румяный…

Где ничего вкусней сосульки,
Где сам себе игрушки клеишь,
Где каша манная в кастрюльке,
Где апельсин, когда болеешь.

Где горькая микстура в ложке,
Где с пенкой молоко в стакане,
Где в плед завернутая кошка,
Где тетя Валя на экране.

Где счастье – если мама дома,
Где горе – если спать ложиться,
И ничего ценней альбома,
И ничего страшнее «Мыться!»

Где мандарины пахнут ёлкой,
Где под столами новоселье,
Где нос кусает шарфик колкий,
Где угол - плата за веселье...

Где кубики "Гематогенки"
Ещё вкуснее шоколадки.
Где вечно сбитые коленки.
Где с промокашками тетрадки.

Где счастье – если мама дома,
Где горе – если спать ложиться,
И ничего ценней альбома,
И ничего страшнее «Мыться!»

Где примерзают руки к санкам,
И где еще не стыдно плакать…
Вези меня вперед, ледянка !
Ты знаешь, я умею падать!!!

Автор Любовь Сердечная - наша землячка.

Ещё одно стихотворение про детство.
(с) Н. Воронцова-Юрьева
Хочется красный, как в детстве, бант (мне такой надевали),
хочется слоников на сервант и валиков на диване.
Хочется холодильник ЗиЛ – овальный и с острой ручкой,
и чтоб гастрономом стал магазин, и чтобы соседка злючкой,
«стервой крашеной» с морячком целовалась на лестничной клетке.
Бабочек глупых ловить сачком, мяч в волейбольной сетке.
Чтобы мороженое эскимо – круглой фольгой на палке.
Чтобы классом ходить в кино, сдавать пальто в раздевалке,
жалко путаться в рукавах, шарфике и платочке.
Чтобы бумажкой шуршать впотьмах, раскапывая в кулечке
конфетку «Взлетную», ирис «Кис-кис», сливочную помадку,
«Мишку», «Белочку», «барбарис», бабаевскую шоколадку –
заяц, жалко, что пуст внутри, но с глазками и усами.
Я вчера про отметку «три» ничего не сказала маме.

Хочется в старый знакомый дом, чтобы диван с торшером,
чтобы с авоськой за молоком, хлебом и вермишелью.
Чтобы портфель ерундой набит, сломан пенал и ручка.
А морячок-то опять звонит, счастливая эта злючка.
Так неудобно, что стул высок – приходится пригибаться
(я подглядываю в глазок, как будут они целоваться).
Снова замучил насморк в носу, с гландами снова скверно.
Мама домой принесет колбасу. «Докторскую», наверно.
Что мне подарят? Хоть бы коньки, альбом и лимонные дольки.
В школе учили делать флажки с петельками для елки.
А мама на елку повесит конфет. Звякнет хрусталь в серванте…

А жить я буду тысячу лет.
Со слониками.
И в банте

ПРО КОТА(с) Виктория Райхер

Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали
тёплыми и уверенными руками.
Когда меня еще не было, в самом начале,
так и было.
Время неслось прыжками,
швырялось плюшками и жареными пирожками,
мама замуж четырежды выходила,
и всё удачно. Первый муж её был хорошим,
много смеялся, презирал сомненья любого рода,
любовался мамой, носил рубашки в горошек
и погиб на войне, не помню, какого года.
От него осталась пачка коричневых фотографий,
он успел построить домик с перилами из металла,
отделать ванную комнату белым кафелем
и зачать меня. Я его уже не застала.

Мама очень страдала, носила траур,
пела печальные песни, курила “Ноблес”,
рассыпала окурки (я ими потом играла)
и при всех говорила, что умереть – не доблесть,
а доблесть – жить, потому что это опасней.
Второй её муж работал в библиотеке.
Он мог часами со мной говорить о счастье
и о том, что родиться нужно было в десятом веке
в Японии. Он понимал в проблемах,
раскраивал шёлк, стачал мне десяток платьев,
научил меня, что лемма – это обратная теорема,
а потом ушёл, в дверях некрасиво пятясь
от мамы, в который раз потерявшей терпение.
Мама была темпераментна, как торнадо.
Второй её муж устал от температуры кипения
и ушёл туда, где прохладно.

Я хочу, чтоб меня взяли на руки, и качели
звонко скрипели, и были бы с милю ростом.
Мама ждала себе принца, а дни недели
летели. В третий раз я была подростком
с плохим характером. И принца не возлюбила.
Ни рук его с крупными пальцами, ни сигарет.
Я его чашки с кошками вечно била
и на любой вопрос отвечала “нет,
спасибо, не надо”. Он был высоким и сильным.
Позвал меня как-то в кино на двенадцать двадцать,
и там я услышала, как он смеётся на фильме
для школьного возраста. И согласилась остаться
(а хотела сбежать из дома и стать пиратом).
Мы жили дружно, мама варила обеды,
и я приставала к ней “мама, роди мне брата!”,
а она отмахивалась – мало мне вас, дармоедов.

С третьим мужем она прожила недолго,
потому что влюбилась в четвертого. Как в романах.
А он оказался бездельником высшего сорта
и в поисках денег рылся в моих карманах.
Потом напился, потом отказался бриться,
потом сказал как-то маме “да наплевать мне”,
и она его выгнала. После чего жениться
он сумел ещё дважды. А мама сказала “хватит”.
Никаких больше свадеб, никаких доказательств
любви и верности. Никаких неразрывных оков.
И завела себе просто любовника, без обязательств.
А он рассказал мне, что у него есть кот.

Этот кот невидим, не прыгает, не бушует,
он не ловит мышей и не понимает слов,
но он всё-таки есть, хотя и не существует,
и в душе от него тепло. И вокруг тепло.
Я спросила “а можно мне тоже такого?”,
а он ответил – второго такого нет.
Но если хочешь, мы можем владеть им оба.
И я согласилась. И кот перешел ко мне,
хотя и частично. Мы не мешали друг другу,
мамин любовник, я и невидимый кот.
Мы просто жили, как у костра, по кругу
передавая фляжку с одним глотком.
И он не кончался. Но мама уже устала.
И про любовника мне говорила “тоска”.
Они перестали встречаться, потом расстались,
и я не знала, где мне его искать.
А кот остался. Мамин любовник с нами
когда ещё жил, говорил, что коты не теряются.
И это правда. Я это точно знаю.
А если кот остаётся – какая разница,
остаются ли люди. Призрачны их печали,
но вечны кошки. Печалям не выжить столько.
Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали.
Долго-долго.

Голодный муж в нестиранной рубашке
Заваривал на кухне «Доширак»…
Осознавая страшную промашку,
Шептал: «Какой я, всё-таки, дурак!
Хотел, как лучше, вышло – как обычно…
Чёрт, видно, дёрнул показать жене
Своею собственной рукою, лично,
Как выходить в проклятый Интернет!»

Удивительно, но не перевелись и современники. Публикую двоих.

Иду с войны, иду домой...
(Юрий Соловьёв)


Стрелковой роты рядовой
иду с войны, иду домой.
Смеюсь и плачу над собой,
- Живой?..живой.
- Домой?..домой.
И вторят эхом за спиной
солдаты ставшие землёй,
- Живой...живой...домой...домой...

...в тумане нежась спит село,
на храме аист ждёт рассвета.
Мне несказанно повезло,
что пересилив боль и зло
и уцелев чертям назло,
я жив...и вновь увижу это.
..............................

Стрелковой роты рядовой
иду с войны, иду домой...
...домой.


Стриптиз танцует Рифма-Саломея
(Джон Магвайер)


Стриптиз танцует Рифма-Саломея,
Поэт осоловел на ложе лени…
Тихонько собирая рифмо пенни,
поглаживая острые колени,
чуть пахнущие мылом от Камеи,

Глядя на створки устриц эпатажных,
побритых и постриженных по моде.
Орально развлекаясь при народе,
Род Ирода, а, может быть, Мавроди
зовет зевак на эшафот грильяжный.

Лукава обольстительная рать…
Привычно ягодицами виляя,
вкушает смирну прямо из Грааля
и, головы прокрустово равняя,
мостит для палачей глухую гать.

А стерва, что роняет капли скверны,
вновь наполняет вкусом винных ягод
живот, что обольстителен и гладок.
К утру лишь утихает беспорядок
в стенах давно прокуренной таверны...

© John MaGuier

Девушка румяная в платье голубом,
Стройная и пьяная, греет землю лбом.
Кто тебя обидел, милая моя,
Почему другие, почему не я?!

Отвечала девушка: "Да пошел ты на..,
Честь моя поругана за стакан вина,
Жизнь моя растерзана, как ежом змея,
Отвали, придурошный, помираю я...

Девушка румяная в платье голубом,
Стройная и пьяная, греет землю лбом.
Закурлыкал с небушка журавлиный клин...
Жалко девку стройную, жалко, дуру, блин!

Кабы раньше встретились, кабы сразу знать...
Ведь могли же вместе, на.., на земле лежать!

:good:

Затронуло до глубины души, прослезился :cray:

Vasilyev, не плачь! :cray:

Еще раз, коллеги, призываю вникнуть в лиру поэта. Сильный поэт, сильный. Уж сколько лет будоражит сайт.

Индиговая ель росла в лесу,
как маленькая фея в зазеркалье,
и новую девятую весну
была готова встретить эпохально,
рассеять по окрестностям миров
эфирные масла и ароматы,
чтоб пригласить на буйный пир Богов,
но мир, как прежде, полон девиантов.
Они, как пародисты под луной,
бывало, спину изогнут дугою
и ну, давай наяривать в гобой
о том, какое небо голубое...

Крещенские морозы жгут уста,
и только карлик с мозгом чечевичным,
держась за неприличные места,
увидев фею в праздничном обличье,
не смог соблазн и блуд в себе унять,
но Джон смахнул в ответ до корневища
то, что смогла природа, наша мать,
в подарок дать ему для толковища.
А что поделать? Знают все вокруг,
у елки этой есть серьезный папа,
Он в небе, совершая новый круг,
не позволяет фей руками лапать...

© Индиговый Дракон)

Буравлю тьму закрытыми глазами,
Один и тот же сон в моем мозгу:
Девчонка с волосатыми ногами
Бежит ко мне по влажному песку.
И я хватаю хрупкое созданье
И с трепетом бросаю на песок,
И нежно, затаив своё дыханье,
Выщипываю каждый волосок...

Негритянская подстилка

... А белокурая головка белокожей
Лежала в черной луже черной крови.
Разбойничало солнце в волосах
И бедра длинно-бледные лизало -
И оседлало смуглые сосцы,
Не траченные родами и страстью.
Но черномазый - рядом с ней: копытом
Размозжено полчерепа, а пальцы
Его дерьмом заляпанной ноги
Запущены ей в розовое ухо.
... И все ж она лежала, как невеста,
Вся в пене первопраздника любви
И благовеста тысячи небесных
Соитий.

До тех пор, покуда ей
Не взрезал белой шеи острый скальпель -
И красный фартук мертвой крови срыл
Младое лоно.

(с) Готфрид Бенн


классика немецкого экспрессионизма

ну ты дал

Вот здесь можно послушать Чёрного человека, кто-то под музыку читает. Хорошее чтение получилось. Я бы сама такой длинный поэтический текст не осилила. Теперь послушала и, воодушевившись этим прочтением, сама могу прочитать, теперь даже самой интересней читать.

Неожиданный автор. bender, спасибо за автора.
Посмотрела, что там ещё у него есть. Вот это понравилось:

Ведет ее по раковым баракам

- Вон в том ряду лежат, кто снизу сгнил.
А в том ряду лежат, кто сгнил в середке.
Сиделок через час меняем. Вонь!
- Приподыми вот эту простыню.
Комочек сала, слизи, прелых соков -
А было мужиковским мужиком,
Росло, с ума сводило, бесновалось.
- Запомни эту язву на груди.
Букетик роз напоминает гума.
Коснись спокойно. Рана не болит.

- Из той, что с краю, хлещет в три ручья.
Откуда столько крови в человеке?
А той, правей, вдобавок ко всему,
Еще сначала выскоблили двойню.
- Их лечат сном. И только сном, и всем
Новоприбывшим говорят: здесь выспитесь.
По воскресеньям их будят для визитов.

- Есть не хотят. Все в пролежнях. От мух
Спасенья нет. Их раз в неделю моют.
Их моют так, как мыли бы скамьи.

- Похоже на распаханное поле:
Плоть превратилась в почву. Пышет жаром.
Сочится, изловчившись, сок. Земля зовет.

Добавляю в разговор еще современников, чьи стихи многие читают.

Нас Америка опять опередила

Юрий Шульгов

Америка - демократичная страна,
Она и в этом нас опять опередила,
Всем своим геям равноправие дала
И в армии служить им разрешила.

Теперь, отправив в армию всех геев,
Страна двойную пользу извлечёт,
Избавит общество от них, как от изгоев,
А в боях всех постепенно изведёт.



Безропотно

Александр Зенкевич

"Собака лает, караван идет"
По снегу, пробиваясь к лучшей жизни.
Назад ни шагу, с песнями вперед.
Кто петь не может, тот бесспорно лишний.

Какие споры? Громче голоса,
Орущие о том, что лучше стало.
Безропотно поверить в чудеса,
Поющих песни, нам теперь осталось.


Катя Солдатенко

***
Негромогласность этих встреч,
Нечеткость линий.
Углы ключиц, овалы плеч
И руки в глине.
Леплю, люблю, касаюсь губ,
И вдох, и выдох
Ловлю. Все города сожгу –
Тебя не выдам.
Все купола, колокола –
В горячем тигле.
Какую тайну ремесла
Они постигли,
Сказав последнее «прости»,
Став тверже, чище?
Как горько золото блестит
На пепелище.